В декабре лама Докшит 1996 года посетил Иволгинский дацан с целью получения документа, удостоверяющего окончание учёбы, в чём как ему, так и другим его соученикам у Дарма-Доди было отказано под предлогом того, что дела по русским выпускникам переданы в ведение дацана Гунзэйчойнэй (Санкт-Петербург). При этом, речь не шла о дипломах государственного образца, т. к. институт Даши-Чойнхорлин ещё не обладал соответствующей аккредитацией. Вследствие этого лама с начале февраля по середину марта того же года предпринял поездку в Санкт-Петербург, где встретился ещё с несколькими учениками группы Дарма-Доди, ожидавшим решения вопроса о выдаче документов. Ширетуй дацана, Данзан-Хайбзун (Самаев) в это время находился в Тунке с рабочей поездкой. Его заместитель, Доньод-лама (Буда Бальжиевич Бадмаев), сообщил, что ничем не может помочь в этой проблеме, а также пролил некоторый свет на истоки такой ситуации с учениками Дарма-Доди. Фактически, им дали понять, что документы они смогут получить лишь в случае изъявления лояльности новому руководству ЦДУБ (БТСР) и лично хамбо-ламе Д. Б. Аюшееву. Как известно, после смерти хамбо-ламы Цыбикова в 1992 году ЦДУБ начало дробиться на отдельные структуры, ряд дацанов стал практически независимым от центрального руководства организации, поэтому в первые годы на должности Пандито-хамбо-ламы Аюшеев предпринимал особые усилия по возвращению административного и финансового контроля над дацанами и укреплению централизации БТСР. Одновременно с этим он пытался всевозможными методами ограничить деятельность всех тех лам на территории Бурятии, что были несогласны с этими изменениями и не желали ему подчиняться по тем или иным причинам.

В результате Жимба и Мерген смогли некоторое время оставаться при дацане, а лама Докшит вернулся на гору Качканар. Позднее он звонил Самаеву в дацан из Качканара по вопросу документов, на что получил ответ, что из Бурятии ему никаких документов не присылали. Позже и сам Самаев, как известно, решил выйти из-под юрисдикции БТСР, основав у себя на родине, в Тунке, самостоятельную ЦРО «Майдар».

Во второй половине июня 1998 года лама Докшит вновь посетил дацан Гунзэйчойнэй с намерением встретиться по тому же вопросу с Еше Лодой Ринпоче, который должен был посетить дацан для дарования монашеской сангхе посвящения Ямантаки. Хотя это посвящение действительно состоялось, организация церемонии — присутствие (вопреки объявленному) большого количества мирян, а также ограничение времени пребывания Ело Ринпоче лишь самой процедурой посвящения со стороны его сопровождающих — не позволила ни ламе Докшиту, ни даже Доньод-ламе провести обстоятельную встречу с Ринпоче, хотя такую договорённость лама Доньод осуществил заранее.

Таким образом, вопрос вновь остался неразрешённым. Во время пребывания в Петербурге лама Докшит познакомился с эмчи-ламой Чимитом Михайловичем Тапхаровым, выпускником Агинского дацана и учеником ламы Данзан-Хайбзуна, а также родственником одного из его соучеников у Дарма-Доди. Он предложил ему поселиться в Екатеринбурге с тем, чтобы практиковать там тибетскую медицину, что и было сделано.

Зимой 2004 года лама ездил в Бурятию с тем, чтобы попытаться отыскать кого-нибудь из своих соучеников и получить хоть какие-то документы, подтверждавшие его учёбу в дацане. Оказалось, что Жимба-лама работает астрологом при Гусиноозёрском дугане, который возглавляет один из племянников хамбо Аюшеева. Не имея обязательств перед учителем, схожих с теми, что были у ламы Докшита, он всё-таки получил свою справку об учёбе. Лама попытался встретиться с Нима-Цыреном, который в начале 90-х заведовал учебной частью в институте, а позже ушёл из Иволгинского дацана и БТСР к Ело Ринпоче в его улан-удэнский дацан «Ринпоче Багша». У него могли оставаться какие-то документы по посещаемости лекций и командировкам хувараков в Монголию за период его работы. Им удалось увидеться в «Ринпоче Багша» сразу после прибытия в Улан-Удэ, однако в силу спешки обстоятельный разговор было решено отложить на время, когда он (лама) вернётся из Иволги в Улан-Удэ. Но, к сожалению, когда он приехал в «Ринпоче Багша» после посещения Иволгинского и Тамчинского дацанов, Нима-Цырена на месте уже не оказалось, и ему вновь пришлось уехать без бумаг или хотя бы сведений о них.